Американский муж. Попытка ненаучного исследования - Страница 4

Первый пример: Наташа — Торнадо, прозванная нами так за ее буйную, от сердца идущую жажду того, чтобы мир справедливо оценил ее несомненные всякого рода достоинства. Обладая некоторыми голливудскими стандартами, она, рожденная у черта на камчатских куличках, впервые окольцевалась с неким россиянином на том самом краю земли. Родила дочь. Однако супружник ее вскоре основательно испортился, и жизнь настоятельно затребовала смены и обновления попутчика. Вот тут и помог товарищ Гейтс. Через него удалось выяснить, что в Штатах, оказывается, живет удивительный красавец, чьи всесторонние интересы были всегда, подспудно и страстно, направлены прямо на Камчатку, где в безвестности тоскует женщина его мечты. Зовут красавца — Роджер. А что, красивое имя, не суконное… Наталия так от этого сообщения возбудилась, что, забыв про патриотизм, запросила визу невесты. Пролетая над Парижем, она неоднократно доставала заветную фотографию, любовалась его шварценеггеровской статью и умным, многообещающим выражением лица. Она уже была почти влюблена в своего жениха.

В Чикагском аэропорту, одолев унизительную процедуру досмотра, она вышла наконец в залу ожидания, прижимая к себе двухлетнюю дочку и жадно отыскивая глазами до боли знакомую фигуру.

Шварценеггеров не наблюдалось… Разочарованный взгляд ее уперся в небрежно написанную табличку в руках некоего типа. На ней было намалевано имя «Наташа». Это какая–то ошибка! Чья–то дурацкая шутка! Табличку с ее именем держало в руках некое существо необъятных размеров, никогда невиданной толщины. Тогда Наташа еще не знала, что в Америке водится множество мужчин и женщин весом от 200 до 500 и более килограммов. Таких ведь в России не встретишь… Потрясенная невеста не сразу заметила, что жених еще к тому же дышит через трубку, волоча за собой аппарат искусственного дыхания.

А это чудовище, робко улыбнувшись, объявило, что его зовут Роджер и что он счастлив видеть ее в Новом Свете.

Наша героиня хотела было запроситься обратно в Старый Свет, в Москву на тот же рейс, но она не была бы Торнадо, если бы не решила бороться за свое счастье до конца.

— Какую же фотографию ты мне подсунул?! Как ты посмел думать, что я буду твоей женой, урод?!

— Я… я… так полюбил тебя… Ты такая красивая…. Это фотография моего младшего брата, Дэвида…

Объяснение завершилось тут же, в аэропорту. Ну что же, она уже в Америке, и у нее есть три месяца. За это время она должна или выйти замуж за своего жениха, или вернуться обратно в Россию. Наша Торнадо мудро рассудила, что в Америке, наверное, есть и другие потенциальные женихи… Раз Роджер такой подлец и обманщик, пусть везет ее туда, где можно провести обещанное визой время, за которое предстояло срочно найти настоящего Шварценеггера. И если это чудовище только посмеет позволить себе что–то лишнее… Из американских сериалов Наташа прекрасно знала, куда надо звонить во всех случаях здешней многотрудной жизни: 911.

— Найн–ван–ван, понятно тебе?!

— О, йес, йес, йес, о'кей, о'кей… — лепетал сконфуженный брачный аферист.

Обманщик согласился на все, чтобы скрасить свою вину.

Он предоставил ей свой кров, добросовестно и вкусно кормил и возил ее во всякие присутственные места. В общем–то толстяк Роджер оказался неплохим человеком кроткого нрава, он был очень больной и очень одинокий и совсем нежадный. И он искренне желал счастья «май диа Наталъя». Иногда он даже оставался нянчить ее маленькую дочку, пока Торнадо уходила на охоту за американским мужем.

Увы, охотиться ей пришлось не в Санта — Барбаре и не на Беверли — Хиллз, где миллионеры и звезды бродят непугаными стадами, а в самой глубокой провинциальной висконсинской дыре — в городишке с нелепым для европейского уха индейским названием Воновок.

Приходилось проникать в гольф–клубы, где Торнадо трогательно училась скучной игре — бить клюшкой по тяжелому шарику. Но клубы посещали не молодые бизнесмены, а старички–пенсионеры, которые при виде нашей красавицы начинали оживленно щелкать вставными челюстями. Были бары–рестораны, где оплачивающей их толстой стороне предписывалась роль детской няньки. А Наталия, изящно демонстрируя немыслимую в Висконсине талию, томно оглядывалась в надежде на какого–нибудь Арнольда.

Многие обращали на нее свое расслабленное алкоголем внимание. Все не то… Одни сплошные фермеры, охотники, шофера–дальнобойщики, которые пытались говорить с ней про оленей и ружья, про любимую футбольную команду «Пакерс» и про мотоциклы «Харлей». Они напоминали ей шутку про канадского лесоруба. Помните? В лесу он говорит о бабах, с бабами — о лесе… Наташа охоту ненавидела, футбол презирала, и ей вовсе не хотелось прокатиться с ветерком на «Харлее». Впрочем, все соискатели вели себя очень прилично, никто не обидел и не оскорбил молодую одинокую даму. Один оказался повнимательней, он не рассказывал ей про футбол, а расспрашивал о Ельцине и даже знал такое слово, как «Собчак». Она уже было подумала — вот он, Арнольд! Увы, это был не Арнольд. Его звали Вильям, Вилли. По крайней мере не простой работяга, а супервайзер, хоть и на заводе. Вроде как наш завцехом. Зато относительно стройный и высокий, похож на немецкого офицера из фильма «Семнадцать мгновений весны». Глаза голубые, грустные. Ага… соскучился по женщине, жены нету… разведен… она стервой оказалась… Ну, как обычно… В бейсбольной кепочке. Как же так? Жарко кругом, а он в кепочке? Как бы невзначай смахнула кепочку. Так и есть, плешь молодецкая и комплексы, с нею связанные. Так поспешно надел ее опять… ниже ушей… Хоть и не любила Наташа плешивых, а что делать, выбора нет, и времени осталось в обрез. Успокоила себя тем, что ученые считают лысых мужчин более сексуальными.